I was spending time in the universal mind, I was feeling fine

апокалипсис не наступил 12 декабря 2012 года, как ожидалось. Все наши надежды на быстрое избавление от телесных капсул рухнули и пошла прежняя рутина с поиском места работы и магазинов со скидками. Так и катилось до тихого мартовского утра, когда он, внезапно проявивший с неба в виде космического мусора и последующими плоскими и на вид прозрачными блоками энергии, хорошо отделал все материки до вида множества островов с полувыгоревшими лесами.

человек в одном случае из 25 мог что-то противопоставить Краху. Кто на вертолёте нашёл более спокойное место посадки, кто поднял оскорбительный палец в сторону падающих блоков, протестуя. Так или иначе, мало кто уцелел в общем котле из оторванных корней прошлого.

сегодня 12 июня 2014, и я, уцелевший, грею на углях завёрнутый в фольгу завтрак. Немного свежей зелени и не скажешь, что он был ещё вчера приготовлен и всю ночь обдувался радиационными излучениями.

— По ветру чувствуется, что с востока меньше всего этой дряни приносит.

— Позавтракаем и рассмотрим предложения.

Виола и Инк сидели неподалёку и чистили зубы огуречным порошком.

— Бррр, до сих пор привыкнуть не могу.

— А зубная паста по-моему похуже была. От мяты рот весь обжигало. А чистит такжо хогово упы.

— Что?

— Не мешай человеку чистить зубы! – Я привлёк их внимание довольно звонким криком, чтобы заодно распугать стервятников, сидящих на дереве неподалёку. Ночью выпало дежурить, и наутро был уже немного издёрган. – Пора доставать из костра.

— Я сделаю тарелки! – Виола достала три полуорганических плотных листа из волокна. При чрезвычайной крепости он легко сгибался и плотно склеивался. Найденные в завалах городов, явно имеющие неместное происхождение, они легко превращались в стаканы, тарелки, и обволакивали тело бронёй на случай нападений зверей.

лесным и морским обителям животного мира апокалипсис не сильно повредил. Будто знали заранее и мигрировали в нейтральные зоны. Что немного коробило гордость небольшой горстки людей, оставшихся в живых. Добавить ещё к этому аномалии и как следствие новые виды… суматоха, потеря важного вида и сажа на лице. Но чувствуется, что люди понемногу приспосабливаются к апокалипсису и к тому, что за окном у сирени лежат дикие рыси. Впрочем, я слышал что где-то в уцелевших городах по городу ходят львы, что тянет на экзотику, но ручаться за это не могу, так как связь между уцелевшими поселениями ещё только налаживается. И снова некуда деться, а солнце всё так же встаёт и садится.

.….

в то мартовское утро, чуть более года назад, я, сделав дома уборку и погладив котов, лежал в кукурузном поле рядом с двумя прекрасными представителями человеческом расы, с красивыми руками и чертами лица. Съев по почтовой марке, мы смотрели в весеннее небо и радовались жизни. Через полчаса я заметил ранее невиданные образования на небе и шумно выдохнул:

— Кажется началось.

— Ага, я уже вижу, небо рассыпается. – Инк провёл рукавом по лбу. – Жарковато.

— А следом за ними листы прозрачной бумаги. – Виола немного испуганно, но и заинтересованно, закинула руки за голову.

— Коллективный вижуал, совсем неплохо для начала. – Я затянулся папиросой, чтобы не покинуть тело быстро. Не время для резких переходов.

«камни» упали за горизонт, появились яркие дымные полосы и земля задрожала. Виола, чуть помолчав и прислушиваясь, осторожно спросила:

— Так и должно быть?

даже не знаю, вроде вчера ещё сидел в офисе на работе, а сейчас уже в поле с двумя скучающими от стабильности людьми. Инк пожал плечами:

— Вполне, скоро привыкнешь.

нас обдал жаркий ветер, с неба полетели обломки и мёртвые птицы. Воздух стал разреженным, звук поднялся в силе на несколько децибел. Впрочем, к этому мы довольно быстро привыкли. Цвета стали ярче, и салатовые обломки, падающие неподалёку, вызывали эстетический восторг. Не чувствовался страх, что какой-нибудь обломок расшибёт тебе голову.

мы лежали и молча смотрели на закат эпохи, каждый погруженный в лицезрение. Волны гуляли по небу, лишённые каких-то рамок, превращая небо в безжалостный холст. Кто-то возлагал цветы у памятника разрушенной вселенной, кто-то клал цветы у разрушенного памятника. Охватывает чувство безмятежной печали к ушедшему времени. Или не охватывает. И снова разливается кувшин праздника. Краски маршируют по нам, сверкая великолепием. Лес обретает 4ое измерение и сыплется песком времени на голову кота, сидящего напротив. Песок сыпется, кот спокоен в пойманном Дзэне.

на следующее утро проснулись в том же кукурузном поле. Цвета немного поблекли, но в ветре чувствовались те же примеси, что и накануне. Ветер был будто липким, казалось воздух внутри оседает плёнкой на лёгких. Несколько кукурузных початков сняли это ощущение, и я готовился к возвращению домой, когда Инк, выйдя из кустов с немного испуганным видом, принёс обломок пластика с фрактальными узорами на поверхности:

— Там чуть дальше видны обломки спутника, я такие в школьном учебнике видел.

мы с Виолой осторожно потрогали кусок обивки. На ощупь вполне реален. Пытаясь отшутится, все чувствовали подкрадывающиеся мысли о..:

— Почтовые марки в этот раз очень сильные попались. Пошли в город, я бы позавтракал.

город встретил закрытыми магазинами с разбитыми витринами, люди на улицах плакали и пытались дозвониться до дорогих их сердцу людей. Даже мэр ходил как неприкаянный в мятом вчерашнем пиджаке и теребил свои бакенбарды. Тяжело вздохнув, разбил витрину «Алисы» массивными часами и стал складывать булочки.

чуть позже наш «остров», отколовшийся от материка, вошёл в колаборацию Летонии и выживал на огородах и обмене товаров с ближайшими островами. Самым ходовым были початки кукурузы и семена боярышника, из которых делались настойки для укрепления иммунитета.

.….

— Кыш! – я прикрикнул на небольшую крысу, появившуюся из-за холма и принюхивающуюся к нашему завтраку. – Садитесь кушать.

мы путешествовали с острова на остров, пытаясь найти Источник, который по последним легендам избавлял от боли быть человеком в пост-апокалиптическом мире. Инк в шутку называл его «будкой самоубийств».

— Восток так восток, не имею ничего против. – я выслушал их мнение о последующем передвижении. – Еды хватит ещё на пару дней, но по пути ищем провизию.

— Как обычно. Это, правда, в рутину уже превращается. – Инк немного проворчался. – пойду сканер местности соберу, думаю уже высох после кислотного дождя. – Встав и поблагодарив за завтрак, залез в брезентовую палатку и о себе напоминал только звоном кастрюль и тихой полупесней, веющей суровой китайской мудростью. – Жёлтая лента висит на деревьях еловых. Неважен ветке размах птичьих перьев. Я – слово.

доев, я осмотрел свои пятки. Больше не кровоточило, но покраснения предупреждали, чтобы не сильно геройствовал в преодолении препятствий. Вчера вступил в кислотное болото. Ботинки вытащили, но пришлось достать из рюкзака запасную обувь. Надо порыться в городе по пути, одежда находится в свободном доступе, её и раньше было никому не сносить. И есть магазин «Sento», последняя на этом острове сеть продуктовых магазинов, где можно купить замечательный венгерский батончик с семенами подсолнуха.

Виола сделала чай и села поближе.

— Монтек, сколько уже прошло времени?

— По утрам серьёзное настроение, не так ли? Время не имеет места в этой параллели. Можно конечно посмотреть на часы, но их стрелы находятся в другом измерении.

— Ах вот оно что! – Виола саркастически сложила подбородок. — О времени можешь сказать только что-то малодушное вроде «Его куча».

— Пространство более интересно и выходит на передний план. Какой у тебя интересный нос!

— Не увиливай. Ты знаешь, о чём я говорю.

— Так спроси прямо.

Виола сделала глоток и, посмотрев на меня большими карими глазами, спросила:

— Мы всё ещё трипуем?

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>